#title Контр-революция разгуливает #author Александр Моисеевич Атабекян #SORTauthors Атабекян Александр Моисеевич #SORTtopics революция, большевизм #date 1918 #source Скопированно 24 июля 2018 из http://oldcancer.narod.ru/Atabekian/A/90.htm #lang ru #pubdate 2018-07-23T21:26:05 #notes А.М. Атабекян. Контр-революция разгуливает // Анархия. — 1918. — № 90, 21 июня. — С. 3. Контр-революция не грядет. Контр-революция пришла. Контр-революция свободно разгуливает. Я был наивен. Я думал, что контр-революция — миф, выдумка праздной фантазии. Вчера я ее увидел наяву, в образе и подобии Божием. Не правильно ли разве: всё, что нас возвращает к царским временам «управления обывателем», — контр-революция? В царские времена неизвестные лица в гороховом пальто или в блестящей форме (суть не в одежде) проникали более или менее нахально, более или менее грубо в частные квартиры, высматривали и допрашивали или обыскивали и арестовывали. Позавчера, когда меня не было дома, какой-то тип в «штатском» позвонил ко мне на квартиру. Дверь открыл товарищ-солдат, только что бежавший из австрийского плена и остановившийся у меня. Не по описке я сказал «беглый пленный». Уже сколько месяцев прошло со времени подписания брестского мира, уже «наш» посланник в Берлине давно устраивает «дипломатические» даровые обеды для своих изголодавшихся дипломатических приятелей, уже Германия вступила во владение всей при-оазисной полосой, самоопределённою ею: Финляндией, Прибалтийским краем, Украиной, Крымом, Доном, Закавказьем, а наши пленные всё ещё сидят на чужбине за принудительными работами. Торгуются. Хотят завести меновую торговлю живым товаром: «голову за голову». Это ли не равенство? Вернёмся к рассказу. Так вот: дверь открывает беглый пленный, и «тип», проникнув в квартиру, начинает допрашивать, — не назвав ни своего звания, ни моей фамилии, — нет ли у «него» … пишущей машины? Под «он» подразумевался я, ваш покорный товарищ. «Тип» настоятельно требовал показать мой «кабинет», предупреждал, что будут плохо, если утаят машину, и т. д. Еле беглый пленный своим крепким видом «уговорил» явиться в другое время, когда я буду дома. Вчера «тип» явился снова. Не поздоровавшись, не назвавшись, не попросив ни согласия, ни разрешения, опять полез в комнату, стал осматривать предметы на столе, поднимать с них покрывавшую бумагу. Услышав незнакомый голос, я вышел из соседней комнаты. Спрашиваю: — Кто вы такой, и что вам нужно? — У вас здесь типографский шрифт! — заявил мне «тип» вместо ответа. — Какое вам дело! Вот вчера ещё забрался ко мне на квартиру какой-то нахал и стал спрашивать и искать пишущую машину. — Это был я, — скромно заметил «тип». — У меня не только имеется типографский шрифт, у меня есть уйма других предметов: самовар, чайник, стаканы и т. д. Какое вам до этого дело! — Разве вы можете у себя иметь всё, что вам захочется? — возразил мне буквально «социалист по найму» и, вынув из кармана записную книжку, спросил мою фамилию и начал что-то записывать. Вместо фамилии я его попросил не стеснять меня своим присутствием. «Тип» ушёл, пригрозив явиться «иначе». Я осмотрел, не пропало ли что со стола, и теперь жду. Подождите и вы, читатель, чтобы прочесть конец «бытового рассказа». Это ли не обнаглевшая контр-революция? «Типы», не поклонившись, не назвавшись, не попросив разрешения, вламываются в частные жилища, допрашивают, осматривают, угрожают. У большевиков когда-то было вписано в программу: неприкосновенность домашнего очага. Что же они, всесильные, у власти, дремлют! Контр-революция пришла, контр-революция среди бела дня топчет ногами «завоевания революции» и лучшие параграфы из их программы, а они там забавляются… стрельбой в анонимную цель — в толпу огульно арестованных.