Откуда возникли налоги, эти периодические принудительные сборы, производимые государственной властью?

Существует особый отдел политической экономии, трактующий о налогах. Он называется «наукой о финансах».

Непонятно, о какой науке может быть речь, когда дело идет о насилии, о прямом или косвенном принуждении?

Разве только — об изучении, как возникло и в какие формы вылилось это насилие.

Проф. Хэней полагает, что при распадении феодального строя и росте централизации государства «доходов от королевских имений и от религии уже не хватало для всё растущих государственных расходов, так что появилось необходимость в налоговом обложении»[1].

Такая альтруистическая теория налогов, как предположение, что первоначально королевская власть расходовала свои собственные, уже закрепленные принуждением и суеверием доходы на общегосударственные народные нужды, мало правдоподобно.

Налоги, или вернее то, что стало со временем податным принуждением, более раннего происхождения. Они возникли из добровольных сборов при зарождении общественных служб. По мере того, как последние развивались, представители власти, — те самые короли, о которых говорит проф. Хэней, — присваивали монополию на общественные службы именно, чтобы увеличить свои личные доходы, превращением добровольных сборов в принудительные налоги, поступавшие в их распоряжение.

Не государственная, общенародная польза лежит в основе налогов, а кастовые и классовые интересы.

Королевский род, снимая сливки с налоговых сборов, давал возможность поживиться и своим посредникам, бывшим феодалам, сдавая им их на откуп (как это практикуется до наших дней в некоторых азиатских государствах) или постепенно превратив их в покорных чиновников.

Королевская власть не сама создавала общественные службы для общей пользы народа, а лишь закрепощала их.

Подтверждением сказанному о происхождении налогов служит то, что в одной очень скромной, но все же полезной для народного хозяйства общественной службе, — которою государственная власть пренебрегла и не подчинила своему руководству, — периодические сборы продолжают носить совершенно добровольный характер. Это — общественная пастьба скота, сохранившая до нашего времени добровольный характер в деревнях и провинциальных городах многих стран.

Эту незамысловатую общественную службу исполняют один или несколько пастухоd, организованных в артель; плату за свои труды они взимают со всех по добровольному соглашению, отчасти натурой, отчасти деньгами.

На первоначально добровольное происхождение сборов, превращенных со временем в принудительные налоги, указывает сохранившаяся до сих пор в персидских городах система оплаты труда ночных сторожей. Назначаемые полицейскими властями, они собирают сами ежемесячно свое жалованье с населения по известной норме.

Во время своего пребывания в Англии, П.А. Кропоткин был как-то раз удивлен, встретив в воскресный день одного своего знакомого в своеобразной форме. Тот объяснил, что состоит заведующим пожарной командой и приоделся, чтобы обойти местное население для сбора добровольных взносов на ее содержание.

Наконец, возникновение в новейшее время в высоко-культурной стране, как Северная Америка, независимо от государственной власти такой общественной службы, как охрана общественной безопасности, — считающаяся специфически государственной прерогативой, — на начале добровольных сборов, еще более подтверждает наше предположение.

В Нью-Йорке, наряду с государственной полицией, существует своего рода кооперативная полиция. Возникла она по почину ювелиров, нанимавших в складчину особых ночных сторожей для охраны своих магазинов, а затем распространилась в городе и развилась в хорошо организованную независимую общественную службу.

Поучительные попытки в этом направлении были сделаны в русских городах в течение нынешней революции домовыми комитетами не только для организации общественной безопасности, но и иных общественных служб (медико-санитарной помощи, народного просвещения и т.д.). К сожалению, эти попытки были разрушены в самом зародыше государственной властью.

Давно пора отбросить предрассудок, будто государственная власть играет какую-то незаменимую полезную роль в деле организации общественных служб, и перестать этим оправдывать налоги. «Теория финансов», — теория для оправдания насилий, — не выдерживает критики. Захватывая общественные службы, государственная ласть не повышает, а принижает их организацию; она мешает свободному развитию и совершенствованию дела обслуживания общих потребностей людей.

Свободная кооперативная организация общественных служб способна и должна вытеснить государственную власть из этой области, вырвав из ее рук монополию на общественные службы.

Отделение общественных служб от государственной власти должно быть полным, должно охватить не только организационную, но и финансовую сторону задачи; иначе оно и не осуществимо.

Тогда, подобно тому, как в сказке, все убедятся, что бесполезно дольше притворяться, будто король не гол. Государственные финансы потеряют свою «теорию» и налоги предстанут перед глазами всех в своем естественном виде — голыми насилиями.

Развить и распространить это понимание сущности налогов в сознании масс — лучшее средство подготовить их упразднение. Ясно сознанная мысль — сила, ждущая лишь благоприятного момента для своего проявления.

Так подготовляются все революции.


[1] «История экон. учений в древ. и ср. век.».